бы нам по четверти миллиона долларов, большая часть которых и сейчас хранится в „ Морском банке «, только для того, чтобы привести нас в эту дыру и украсть наши часы «. И тут же ко мне пришла мысль Джейса: «У меня даже часов нет. Я заложил свои два года тому назад в Альбукерке, а к тому времени, когда подумал, что надо бы обзавестись новыми, это случилось в минувшую полночь, все магазины уже закрылись, да и я был слишком пьян, чтобы сползти с высокого стула у стойки бара“.
Его мысль сняла напряжение, мы все рассмеялись. Армитейдж спросил нас, чего мы смеемся, и мы расслабились еще сильнее, потому что могли делать то, чего не мог он и его люди, общаться без слов. Я сказал ему, что просто так, и вновь сжал руки Дика. Это сработало. Я… полагаю, помог ему. Впервые в жизни. Потом такое случалось часто. В этом одна из причин моей усталости. Ментальная помощь сильно выматывает.
Армитейдж и остальные повели нас в здание склада. Помещение пустовало, но в глубине стояла дверь, с написанными на ней мелом двумя словами, в окружении неполных лун и звезд. «СТАНЦИЯ „ТАНДЕРКЛЕП“ — вот что мы прочитали на двери. Но не обнаружили ничего похожего на станцию: ни железнодорожных путей, ни вагонов, ни автобусов, ни даже дороги, помимо той, по которой мы приехали к складу. По обе стороны двери были окна, но в них мы увидели лишь пару тройку каких то небольших строений, скорее всего, сараев, от одного из которых остался только сгоревший остов, и землю, заваленную мусором.
«Почему мы сюда пришли?» — спросил Дейв Иттауэй, и один из спутников Армитейджа ответил: «Вы увидите», — и мы увидели.
«Дама проходит первой», — с этими словами Армитейдж распахнул дверь.
На той стороне тоже было темно, но не так, как на нашей. Там была более темная темнота. Если вы уже видели Тандерклеп в ночи, то знаете, о чем я говорю. И звуки из этой темноты доносились другие. Старина Дик попытался дать задний ход и развернулся на сто восемьдесят градусов. Один из спутников Армитейджа выхватил пистолет. И я никогда не забуду, что сказал Армитейдж. Потому что голос его звучал… по доброму. «Возвращаться слишком поздно, — услышали мы. — Теперь вы можете только идти вперед».
Думаю, именно тогда я понял, что все эти разговоры о шестилетнем контракте и его продлении, если будет на то желание — чушь собачья, как сказали бы Бобби Гарфилд и его друг Салл Джон. Не то, чтобы мы прочли это в их мыслях. Все они были в шляпах, видите ли. Вы никогда не увидите «низшего» мужчину, да и «низшую» женщину, если на то пошло, без шляпы. Мужчины