к гибели еще можно обратить вспять.
Когда Роланд выходил из этой комнаты, ощущение дежа вю еще более усилилось. Как и ощущение того, что он вошел в тело самого Гана.
Он повернулся к лестнице и продолжил подъем.
Следующие девятнадцать ступенек привели его на вторую лестничную площадку и ко второй комнате. Здесь на круглом полу валялось множество клочков ткани. Роланд не сомневался, что все они — от детской пеленки, изорванной злобным незваным гостем, который потом прошел на балкон, чтобы взглянуть на поле роз, и обнаружил, что вернуться в комнату возможности у него нет. Он был невообразимо хитер, злобен и мудр… но, в конце концов, допустил ошибку, и теперь ему суждено расплачиваться за нее до скончания веков.
«Если он хотел только взглянуть на поле роз, чего потащил с собой весь боезапас, когда выходил на балкон?»
«Потому что это было его снаряжение, которое он всегда носил на спине», — прошептало одно из лиц, высеченных на изогнутой стене. Лицо Мордреда. Теперь Роланд не видел в нем ненависти, только печаль и тоской брошенного ребенка. И одиночеством лицо это соперничало с паровозным гудком в безлунной ночи. Никто не прикреплял скобу к пупку Мордреда, когда тот вошел в этот мир, а свою мать он сожрал в первую же трапезу. Никакой скобы, никогда в жизни, ибо Мордред никогда не был членом тета Гана. Нет, только не он.
«Мой Алый Отец никуда не ходил безоружным, — прошептало каменное лицо. — Особенно если находился вдали от своего замка. Он был безумен, но не до такой степени».
В этой комнате пахло тальком, который сыпала его мать, когда он лежал голенький на полотенце, после ванны, и играл только что открытыми для себя пальцами ног. Она присыпала тальком раздражение на коже, напевая при этом: «Непоседа, мальчик мой, День закончен, дорогой».
Этот запах исчез так же быстро, как и появился.
Роланд подошел к маленькому окошку, переступая через обрывки пеленки, и заглянул в него. Лишенные тела глаза почувствовали присутствие стрелка и тяжело перевернулись к нему. Во взгляде читалась ярость и чувство утраты.
«Выходи, Роланд! Выходи, чтобы мы могли встретиться лицом к лицу! Как мужчина с мужчиной! Глаз в глаз, если тебя это устроит!»
— Думаю, нет, — ответил Роланд, — потому что я не закончил свои дела. Осталось немного, но я их еще не закончил.
То было последнее слово, сказанное им Алому Королю. Хотя безумец осыпал его мыслями криками, старался он напрасно, потому что Роланд более ни разу не оглянулся. Ему нужно было подниматься по лестнице, заглядывать в другие