Стивен Кинг

Темная Башня Темная Башня – 7

его Маленьким Эйнштейном. Но на этот раз не решился полагаться на память. Что то, похоже, произошло, то ли с его мыслительными процессами вообще (в это он не верил), то ли со способностью запоминать некоторые элементы культуры этого мира (вот с этим, пожалуй, спорить бы не стал). Попросив повторить номер и записав его на пыльной стенке навеса над телефоном автоматом, Эдди вдруг задался вопросом, а сможет ли он читать роман, сложатся ли для него движущиеся картинки на экране в фильм с единым сюжетом? Но разве это имело хоть какое то значение? В «Магическом фонаре», по одну сторону от скверика, показывали «Звездные войны», и Эдди подумал: если он дойдет до конца жизненной тропы и ступит в пустошь, больше ни разу не взглянув на Люка Скайуокера или не услышав шумного дыхания Дарта Вадера, он все равно ни о чем жалеть не будет.

— Спасибо, мэм, — поблагодарил он телефонистку и уже собрался набрать номер, когда за спиной один за другим прогремели несколько взрывов. Эдди развернулся, с гулко забившимся сердцем, уронив правую руку к бедру, ожидая увидеть Волков, охотников, даже этого сукиного сына Флэгга…

Но увидел автомобиль с откидным верхом, набитый хохочущими подростками, по виду, учениками средней школы, с обожженными солнцем щеками. Один из них «отстреливал» шутихи, оставшиеся от празднования Четвертого июля, Дня независимости. В Калья Брин Стерджис их сверстники называли такие громыхалками.

«Будь у меня на бедре револьвер, я, скорее всего, уложил бы пару этих придурков, — подумал Эдди. — Чтоб знали, как вести себя в общественном месте». Да. Пожалуй. А может, и не уложил бы. В любом случае ему пришлось признать: в более цивилизованных мирах он стал опасен для окружающих.

— Придется с этим жить, — пробормотал он, потом добавил любимое слово великого мага и знаменитого наркомана, адресованное решению маленьких жизненных проблем. — Договорились.

Он набрал номер Джона Каллема на архаичном телефонном аппарате с вращающимся диском, и когда голос робота, возможно, пра пра пра пра пра прабабушки Блейна Моно попросил бросить в щель девяносто центов, бросил бакс. Почему нет, он же спасал мир.

Раздался гудок… второй… потом трубку сняли!

— Джон! — прямо таки заорал в трубку Эдди. — Ну, слава Богу! Это…

Но голос на другом конце провода уже отвечал. И Эдди, дитя середины восьмидесятых годов, знал, что ничего хорошего это не сулит.