Флоринда Доннер

Сон ведьмы (Часть 1)

существованию. Я попросила его рассказать тебе все детали, какие

он вспомнит. Я также заставила тебя увидеть его кокосовую рощу у моря,

чтобы ты могла проверить, как повернулось колесо случая.

Мне было трудно объяснить донье Мерседес мои чувства, не используя

моральных категорий. Я не только не хотела, но и не могла помочь в этом

себе. Она одарила меня всепонимающей улыбкой.

- Ценность его истории, - внезапно сказала она, - заключается в том,

что он без какой-либо подготовки создал для себя звено; он повернул колесо

случая.

Ведьма сказала бы, что иногда одно-единственное действие может

создать такое звено.

Донья Мерседес приподнялась со стула, на котором сидела и, взяв

твердо мою руку, пошла из кухни в свою комнату.

У дверей она остановилась и взглянула на меня. - Бенито Сантос убил

свою жену и сына. Это действие повернуло колесо случая; но то, что

заставило его оказаться там, где он сейчас находится - было его желание

увидеть море.

Он должен был рассказать тебе, что это было смутное чувство, смутное

желание, но оно было единственной вещью, которую он имел после совершения

поступка, проявившегося в таком насилии и финале. Поэтому желание

захватило его и повело.

Вот почему он остается верным этому желанию, оно спасло его. Он любит

море. Он приезжает ко мне для того, чтобы я помогла ему сохранить его

непоколебимый курс.

Я могу сделать это, ты же знаешь. Мы можем создавать свои собственные

звенья одним-единственным действием. Оно не обязательно должно быть таким

отчаянным и насильственным, как поступок Бенито Сантоса, но оно может

стать последним. Если за этим действием следует желание огромной силы, мы

иногда, подобно Бенито Сантосу, можем быть вынесены за основы морали.

* ЧАСТЬ ПЯТАЯ *

Наступил вечер. Донья Мерседес и я вышли из дома и пошли по улице к

дому Леона Чирино. Мы неторопливо проходили мимо старых колониальных домов

вблизи рыночной площади, заглядывая в открытые окна. В комнатах было

темно, и все же мы могли различить тени старых женщин, которые перебирали

бусинки четок, читая свои безмолвные молитвы.

Мы вышли на площадь и отдохнули на скамье в окружении стариков,

сидящих на грубых деревянных стульях. Мы сидели с ними, ожидая, когда

солнце исчезнет за холмами и вечерний бриз охладит воздух.

Леон Чирино жил на другой стороне города у подножия холма, усеянного

хижинами. Его дом, сделанный из неоштукатуренных цементных блоков, имел

большой двор и был окружен высокой стеной.

Маленькая деревянная калитка в стене была открыта, так же как и

передняя дверь. Без стука и оклика мы прошли через большую гостиную и

направились прямо в заднюю часть патио, которая была превращена в

мастерскую.

В свете одинокой лампочки Леон Чирино шлифовал кусок дерева. Он

сделал широкий жест, приглашая нас присесть на скамью недалеко от его

рабочего стола.

- Я догадался, время собираться, - сказал он, отряхивая опилки со

своих курчавых волос и одежды.

Я вопросительно взглянула на донью Мерседес, но она просто кивнула

головой. Таинственный огонек блеснул в ее глазах, когда она обернулась к

Леону Чирино. Ни слова не говоря, она встала и пошла по коридору в заднюю

часть патио.

Я последовала за ней, но Леон Чирино резко остановил меня. - тебе

лучше пойти со мной, - сказал он, выключая свет. Он сплюнул сквозь зубы,

метко попав в цветочный горшочек в углу.

- Куда пошла донья Мерседес? - спросила я.

Он нетерпеливо пожал плечами и повел меня в противоположном

направлении к узкой нише, которая отделяла гостиную от кухни. У одной из

стен небольшой конторки стояла глиняная посуда с процеженной водой, около

другой - холодильник.

- Хочешь одну? - он указал на бутылку с пепси.

Не дожидаясь моего ответа, он открыл ее и небрежно добавил: - донья

Мерседес уверяла, что сигар будет достаточно.

- Здесь будет сеанс? - спросила я, принимая от него бутылку.

Леон Чирино включил свет в гостиной и прошел к высокому окну,

выходящему на улицу. Он достал деревянный щиток и вставил его в оконную

раму. Затем оглянулся через плечо. Его глаза блестели. Одна рука

поглаживала подбородок. Его улыбка, слегка перекошенная, была дьявольской.

- Здесь безусловно что-то будет, - сказал он.