чувства, вбирая в себя окружающее, хотя вонь, царившая на Лачужной, стала при этом совсем невыносимой. На стук никто не отозвался, да Чейн этого, собственно, и не ожидал. Он принялся громко и методично молотить по двери.
Шагов он так и не расслышал, зато уловил приближающийся стук сердца – буквально за мгновение до того, как тихий, но полный злости голос бросил из за закрытой двери:
– Убирайся.
– У меня есть сведения, – сказал Чейн, – касательно твоего соплеменника, который недавно появился в городе.
После краткой паузы дверь со скрипом приотворилась.
Взору Чейна предстал заряженный арбалет в руках хозяина дома, стоящего в тени дверного проема. Эльф был необычайно худ, с острыми ушами и всклокоченными, песочно светлыми волосами. На нем был длинный серый, изрядно выцветший плащ, опускавшийся до самых пят. Смуглая кожа эльфа имела нездоровый вид, словно он плохо питался и редко бывал на солнце. У него было длинное лицо с острым треугольным подбородком, и к тому же он был выше ростом и худощавей, чем человек, которого отыскал Тихко.
– Единственный эльф в этом городе – я сам, – прошипел он. – А теперь прекрати молотить в мою дверь и убирайся.
– Ошибаешься. Ты – не единственный.
– Чушь! – фыркнул эльф и хотел уже захлопнуть дверь.
– Если не желаешь ничего мне рассказать – я расскажу сам. В городе появился полукровка. Молодой, ловкий, сильный, владеющий необыкновенными боевыми приемами. Любимое его оружие – стилеты, а его спутники – женщина воин и пес. У меня есть вопросы. Найдутся у тебя ответы?
Арбалет, направленный на Чейна, даже не дрогнул, однако Чейн заметил, как янтарные, налитые кровью глаза эльфа на миг чуть уловимо расширились, и услышал, как участился его пульс.
– Ошибаешься, – тихо повторил эльф.
Дверь захлопнулась, и Чейн услышал, как изнутри с железным лязгом легли на место засовы.
Чейн был взволнован не на шутку. С тех пор как он ушел искать пищу для Сапфиры, прошло слишком много времени. Торет, вероятно, уже в бешенстве мечется по гостиной, однако Чейн выяснил еще далеко не все, что хотел, а возможности вернуться сюда у него может и не быть. Позже он придумает для Торета какое нибудь правдоподобное объяснение и покорно выслушает его упреки. Выйдя снова на улицу, Чейн свернул за угол и, притаившись в тени убогой мазанки, приготовился ждать и наблюдать.
Вскоре его слуха достиг ритмичный, едва уловимый звук. Шаги.
Чейн тщательно оглядел дом – дверь и окна как были, так и остались закрыты. Тогда он сосредоточился на звуке шагов – сосредоточился