индусским. Даже в архитектуре, где трудно
скрывать заимствования, индивидуальность этого своеобразного гения, эта
способность быстрого искажения сказывается очень скоро. Можно, конечно,
заставить индусского архитектора скопировать греческую колонну, но нельзя ему
помешать видоизменить ее в колонну, которую с первого взгляда будут принимать за
индусскую. Даже в наши дни, когда европейское влияние столь сильно в Индии,
такие видоизменения наблюдаются ежедневно. Дайте индусскому художнику
скопировать какой-нибудь европейский образец, он примет от него только общую
форму, но преувеличить одни части, умножить, предварительно исказив, орнаментные
детали, и вторая или третья копия совершенно потеряет свой западный характер,
чтобы сделаться исключительно индусской.
Основная особенность индусской архитектуры, а также и литературы - это крайнее
преувеличение, бесконечное изобилие деталей, сложность, составляющая как раз
противоположность правильной и холодной простоте греческого искусства. Изучая
искусство Индии, можно всего лучше понять, до какой степени пластические
произведения известной расы находятся в связи с ее душевным складом и составляют
наиболее ясный язык для тех, кто в состоянии его истолковать. Если бы индусы,
подобно ассирийцам, совершенно исчезли из истории, то барельефы их храмов, их
статуи и памятники были бы достаточны, чтобы открыть нам их прошлое. В
особенности они говорили бы нам, что методический и ясный ум греков никогда не
мог оказать ни малейшего влияния на разнузданное и неметодическое воображение
индусов. Они нам объяснили бы также, почему греческое влияние в Индии могло быть
только временным и ограниченным всегда той областью, где оно на короткое время
было навязано.
Археологическое изучение памятников позволило нам подтвердить точными
документами то, что общее знание памятников Индии и индусского духа
непосредственно открывает. Оно позволило нам констатировать тот любопытный факт,
что индусские государи, находясь в сношениях с Арсакидами - царями Персии,
цивилизация которой носила сильный отпечаток эллинизма, много раз и особенно в
первые два века нашей эры хотели вводить в Индию греческое искусство, но никогда
не успевали в этом.
Это заимствованное искусство, совершенно официальное и без всякой связи с духом
народа, к которому оно было занесено, исчезало всегда вместе с политическими
влияниями, вызвавшими его на свет. Впрочем, такая пересадка была слишком
противна индусскому гению, чтобы иметь даже в период, когда она была навязана,
какое-нибудь влияние на национальное искусство. Действительно, в тогдашних и в
позднейших памятниках, каковы многочисленные подземные храмы, нельзя найти следа
греческих влияний. С другой стороны, они сами по себе слишком характерны, чтобы
их нельзя было узнать. Помимо соразмерности, которая всегда характерна, есть
еще технические подробности, особенно искусство драпировки, тотчас же выдающее
руку греческого художника.
Исчезновение греческого искусства в Индии было столь же внезапно, как и его
появление, и сама эта внезапность показывает, до какой степени оно было заносным
искусством, официально навязанным, без всякого родства с тем народом, который
должен был принять его. Никогда не бывает, чтобы искусства совершенно исчезали у
какого-нибудь народа; они преобразовываются и новое искусство заимствует всегда
что-нибудь у того, которому оно является на смену. Внезапно придя в Индию,
греческое искусство внезапно же исчезло оттуда, и произвело там такое же
ничтожное влияние, как европейские памятники, построенные там англичанами два
века тому назад.
Нынешнее отсутствие влияния европейского искусства в Индии, несмотря на более
чем столетнее неограниченное господство, может быть сопоставлено с ничтожным
влиянием греческого искусства 18 веков тому назад. Нельзя отрицать, что тут
существует какая то непримиримость эстетических чувств, ибо мусульманское
искусство, хотя оно такое же чужеземное, как и европейское, вызвало подражания
во всех частях полуострова. Даже там, где мусульмане никогда не пользовались
никакой властью, редко можно встретить храм, не заключающий некоторых мотивов
арабской орнаментации. Без сомнения, как и в отдаленную эпоху царя Канишки, мы
видим в настоящее время, что раджи вроде Гвалиора, прельщенные величием власти
иностранцев, выстраивают себе дворцы в греко-латинском стиле, но, как и во
времена Канишки, такое официальное искусство, нагроможденное на туземное,