Гюстав Лебон

Психология народов и масс (Часть 1)

легенды, даже когда они записаны, все-таки не имеют сами по себе

никакой устойчивости. Воображение толпы постоянно меняет их сообразно времени и

особенно сообразно расам. Как далек, например, кровожадный библейский Иегова от

Бога любви, которому поклонялась св. Тереза; и Будда, обожаемый в Китае, не

имеет ничего общего с Буддой, которому поклоняются в Индии!

Не нужно даже, чтобы прошли столетия после смерти героев, для того, чтобы

воображение толпы совершенно видоизменило их легенду. Превращение легенды

совершается иногда в несколько лет. Мы видели, как менялась несколько раз, менее

чем в пятьдесят лет, легенда об одном из величайших героев истории. При Бурбонах

Наполеон изображался каким-то идиллическим филантропом и либералом, другом

униженных, воспоминание о котором, по словам поэтов, должно жить долго под

кровлей хижин. Тридцать лет спустя добродушный герой превратился в кровожадного

деспота, который, завладев властью и свободой, погубил три миллиона человек,

единственно только для удовлетворения своего тщеславия. Теперь мы присутствуем

при новом превращении этой легенды. Когда пройдет еще несколько десятков

столетий, то ученые будущего, ввиду таких противоречивых повествований о герое,

быть может, подвергнут сомнению и самое его существование, подобно тому, как они

сомневаются иногда в существовании Будды, и, пожалуй, будут видеть в этих

сказаниях о герое какой-нибудь солнечный миф или же дальнейшее развитие легенды

о Геркулесе. Но эти эти ученые, вероятно, легко примирятся с такими сомнениями,

так как лучше нас посвященные в психологию толпы, они будут, конечно, знать, что

история может увековечивать только мифы.

§3. ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕ И ОДНОСТОРОННОСТЬ ЧУВСТВ ТОЛПЫ

Каковы бы ни были чувства толпы, хорошие или дурные, характерными их чертами

являются односторонность и преувеличение. В этом отношении, как и во многих

других, индивид в толпе приближается к примитивным существам. Не замечая

оттенков, он воспринимает все впечатления гуртом и не знает никаких переходов. В

толпе преувеличение чувства обусловливается еще и тем, что это самое чувство,

распространяясь очень быстро посредством внушения и заразы, вызывает всеобщее

одобрение, которое и содействует в значительной степени увеличению его силы.

Односторонность и преувеличение чувств толпы ведут к тому, что она не ведает ни

сомнений, ни колебаний. Как женщина, толпа всегда впадает в крайности.

Высказанное подозрение тотчас превращается в неоспоримую очевидность. Чувство

антипатии и неодобрения, едва зарождающееся в отдельном индивиде, в толпе тотчас

же превращается у него в самую свирепую ненависть.

Сила чувств толпы еще более увеличивается отсутствием ответственности, особенно

в толпе разнокалиберной. Уверенность в безнаказанности, тем более сильная, чем

многочисленнее толпа, и сознание значительного, хотя и временного, могущества,

доставляемого численностью, дает возможность скопищам людей проявлять такие

чувства и совершать такие действия, которые невозможны для отдельного человека.

В толпе дурак, невежда и завистник освобождаются от сознания своего ничтожества

и бессилия, заменяющегося у них сознанием грубой силы, преходящей, но безмерной.

К несчастью, преувеличение чаще обнаруживается в дурных чувствах толпы,

атавистическом остатке инстинктов первобытного человека, которые подавляются у

изолированного и ответственного индивида боязнью наказания. Это и является

причиной легкости, с которой толпа совершает самые худшие насилия.

Из этого не следует, однако, что толпа неспособна к героизму, самоотвержению и

очень высоким добродетелям. Она даже более способна к ним, нежели изолированный

индивид. Мы скоро вернемся к этому предмету, изучая нравственность толпы.

Обладая преувеличенными чувствами, толпа способна подчиняться влиянию только

таких же преувеличенных чувств. Оратор, желающий увлечь ее, должен

злоупотреблять сильными выражениями. Преувеличивать, утверждать, повторять и

никогда не пробовать доказывать что-нибудь рассуждениями - вот способы

аргументации, хорошо известные всем ораторам публичных собраний. Толпа желает

видеть и в своих героях такое же преувеличение чувств; их кажущиеся качества и

добродетели всегда должны быть увеличены в размерах. Справедливо замечено, что в

театре толпа требует от героя пьесы таких качеств, мужества, нравственности и

добродетели, какие никогда не практикуются в жизни. Совершенно верно указывалось