Я не
дал им этого сделать и остался ими непонятым.
Моя напарница тоже отмачивала номера. Под конец рейса у нее укра-
ли 140 рублей- выручку от продажи чая. То она оставляла мне пост в виде
только что закончившегося застолья. Что, правда, иногда давало сущест-
венное разнообразие дорожным историям. Тем не менее я приехал домой на
70 рублей обворованный, разукрашенный, взвинченный. Конец поездки был
разрядкой.
Следователь, приехав по поводу украденных денег, вел себя как
Джеймс Бонд. Прежде чем прийти к нам, он сначала зашел к нашей соседке
Вере Васильевне Безруковой:
-Расскажите мне, пожалуйста, о вашем соседе -Белове. Вера Василь-
евна рассказала что знала обо мне. Придя к нам, когда меня не было до-
ма, он, закинув ногу на ногу, сказал матушке:
-Расскажите мне, пожалуйста, о вашем муже.
'Какая взаимосвязь следователя линейной милиции Читы с от-
цом?' -думали матушка с Таней. -Может опять копают компромат?'
-Ну, хороший работник, справедливый, семьянин.
-А где он сейчас?
-Сейчас он живет в Калинине.
-?! -А когда вы последний раз его видели?
-В 1976-м году.
-?!! А Белов Михаил -это кто?
-Сын.
Я хохотал, вгоняя его в смущение, на следующий день. Дело это зак-
рыли по невысказанному желанию следователя, которое из-за небольшой
суммы денег, большого объема работы следователя и кажущейся и мне не-
реальной поимки вора, казалось мне справедливым. Следователь пообещал
при случайной поимке вора вернуть мне деньги.
-Что ты переживаешь?Ну просто железная дорога - место скопления
плохих людей,-утешал меня Павитрин при встрече.
-Где бы найти место скопления хороших людей,-сказал я со злостью.
Он испуганно на меня посмотрел.
Осенью Саша пришел ко мне домой с извинениями. Которые через 5 лет
он забрал назад во время очередной ссоры.
Эта зима была 'слишком темна и длинна'. Две тренировки, работа. Я
целиком уходил в них. Нагруженный сумками и пакетами с учебниками и са-
мыми разными формами, уйдя утром из дома, домой я приходил лишь вече-
ром следующего дня. Психическую загруженность я разгружал физичес-
кой. 'Не могу познавать мир головой - буду тренировать тело, чтобы вре-
мя зря не пропадало',-думал я. В эту зиму я впервые пережил то, что
можно назвать ясновидением. Придя однажды к Павитрину, после разговора
с ним я стал играть с Алиной и Илюшей, оставив их папу лежать на дива-
не и смотреть за игрой. Внезапно я почувствовал нечто, что сдавливает,
словно связывает свободу моей души, несмотря на то, что от этого охва-
тывающего меня чувства лились эманации любви. Одновременно я увидел
видение, увидев которое через шесть лет я смог осознанно понять, что
оно означало. Тогда же меня охватил страх порабощения души, чувство
несколько напоминающее клаустрофобию, и я почувствовал, что для осво-
бождения от этого порабощения души мне нужно быстрее двигаться в игре,
чтобы выскользнуть из-под этого восприятия Павитрина. Что я и стал де-
лать. Острота чувства начала спадать.
Этой зимой я для себя сделал открытие, которое меня потрясло. Пе-
ребирая старые письма, я вдруг увидел прошлогоднюю поздравительную
открытку на 23 февраля с инициалами 'И.Z'. Меня вдруг озарила догад-
ка:'Ира Колмакова'. Я чуть не застонал. С ней я держал себя как и со
всей группой из-за какого-то ее самомнения что-ли. Эта открытка и сей-
час решала бы все, если бы у Иры уже не было парня. Наличие которого и
мне позволяло иметь свое самомнение. Тем не менее я позвал ее в музы-
кальную каптерку для разговора.
-Да, это я написала,-сказала она мне, возвращая, открытку. Это
круто меняло мое отношение к ней. Поговорив, мы опять стали здороваться
и чувствовать к друг другу нечто человеческое. От моей оплошки у меня
на душе скреблись мыши. Когда мы проходили практику в школе, я позна-
комился с семнадцатилетней дочерью моей классной руководительницы -
Карповой Галины Андреевны -Натальей. Она мне понравилась, и я почувс-
твовал, что у нее большое будущее. Энергия из нее била ключом. Я стал
ходить к ним в гости, чему ее мама была очень рада. Меня она считала
умницей. Я же о себе думал иначе. Те знания, которые мне случалось выда-
вать во время уроков мне не принадлежали. Я не мог их оценить, также
как и себя после их выдачи и поэтому мне ничего не оставалось делать
как себя отождествлять с тем угнетающим меня чувством, которое стало
моим существом.