Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания (гла

освобождении души своим

близким все мои дела на Земле становились исчерпанными, и за ними вид-

нелось что-то неопределенно грандиозное. 'Что-то будет - перейду в

свободную форму существования во Вселенной или в жизнь на Земле в об-

ществе', - я еще не знал и не планировал. Сейчас, становясь из-за вы-

текания силы прежним, умом я продолжал цепляться за свои летние планы,

не желая сдавать позиции. Каждое такое цепляние на мгновение оживляло

геркулесовские чувства и служило самообманом для ухода из реальности.

Но помимо 'спускания' моей мощи, в моей психике заработали прежние

комплексы неполноценности, усиливаемые болью в правом полушарии. Боль

эта непрерывно была связана с именем Павитрина. Если весной моя вера в

то, что она пройдет, покрывала и заглушала ее, то сейчас реальность и

обозреваемые перспективы делали меня беззащитным перед ней. Оживлявши-

еся воспоминаниями прошлых планов, геркулесовские чувства приглушали

эту боль, растворяя меня в себе, и я решил продолжать их реализовы-

вать.

Поездка самоходом вниз по Амуру, где надо, договариваясь с людь-

ми, требовала иметь достаточную веру в себя, и поэтому отпала сама по

себе, и я пошел в кассы трансагенства. Стоя в очереди в тот момент,

когда моя очередь была следующей, мне вдруг показалось, будто в тот

день, на который я беру билет, рейсов нет. Заняв место в очереди, я

пошел в справочное бюро. Расписание, висевшее там, подтвердило мне

это. Пока я обдумывал день отъезда, моя очередь прошла. И вдруг я по-

нял, что только посмотрев в справочном бюро расписание, я смотрел день

отлета у другого рейса. Когда я вновь подошел к справочному бюро, то

смог убедиться в этом. Мой же рейс, лететь на котором запланировал я

вначале, в этот день был. Моя ошибка меня шокировала, как и мое сомне-

ние перед самой кассой. И в первом и во втором случае я почувствовал

подчинение меня чьей-то воле, чье воздействие на мою психику включает

и выключает мое сознание в нужные моменты, чтобы разрушить мои жизнен-

ные планы и показать мне мою никчемность и собственное превосходство

(надо мной). И не просто показать, а хладнокровно и целенаправленно

действуя, размазать меня как человека в первую очередь в моих глазах,

а затем уже и глазах всех остальных людей. Носителя этой воли опреде-

лить было нетрудно, так как правое полушарие было настроено на одну

фамилию, постоянное воспоминание которой вызывало у меня страх, боль и

ее проклятье.

Назад в очередь я не встал, потому что моя ошибка показала мне,

что я сошел с Пути. Легкость свершения всех дел стоящего на Пути ис-

чезла, и сам факт совершения этой ошибки, как и представление сложнос-

тей, могущих возникнуть теперь с приобретением билета выбил меня из

веры в себя пониманием случившегося, и мне ничего не оставалось де-

лать, как повернуться к выходу и направиться домой, переживая за себя.

Одновременно автоматически и незаметно исчезли планы путешествий по

России и свету и как-то однозначно возникло решение идти в институт.

Для восстановления мне необходимо было сдать два экзамена. Каждый из

них я сдавал раза по три. Я был уверен, что я знаю ответы на вопросы

билетов. Когда же я начинал отвечать, оказывалось - не знал. Я думал,

что для моего ответа необходимо показать лишь правильный ход мысли и

мышления, а эрудиция легко восполнима перед уроком, но преподаватели

не всегда так думали. В результате моя уверенность в легком и быстром

ответе, рожденная рассчитыванием на взаимопонимание с преподавателем

тут же обрывалась, если он начинал 'копать' конкретные факты, к знанию

которых я и не стремился. Но это было по дисциплинам, в основе которых

лежат конкретные медленно изменяющиеся во времени факты, например, ге-

ография. Дисциплины, теоретическая база которых базировалась на абс-

трактных данных, для меня вообще не имели смысла: текучесть жизни не

давала никакой конкретности в планировании дел завтрашнего дня так же,

как культура правильного мышления говорила не заботиться о них, что

давно уже стало самим моим мировосприятием, а здесь необходимо было

вести расчет того, что в жизни десять раз к необходимому моменту может

измениться, как и не случиться вообще. Такими дисциплинами для меня

были генетика и все науки, в которых присутствовал расчет. Анализ, как

форма чистого мышления, у меня практически отсутствовал, несмотря на

то, что необходимое небольшое проанализировать я мог достаточно точ-