В статье, там написанной, говорилось, что
инопланетяне жестоко карают земных убийц. Это меня несколько останови-
ло и заставило задуматься о том, кто это мной сделал для меня.
Часто у меня возникала мысль о том, что надо их всех простить и
забыть. Но я не мог этого сделать. Я жил как бы в одном режиме. Проще-
ние -это расслабление. Я из себя не мог выпустить лишнего чувства для
покрытия своих болей. Боль требовала моих противодействий. И тут я
вспомнил свой старый проверенный способ. Я сел и написал записку его
родителям, в которой, выразив свои претензии Вадику, назвал его тремя
словами, которые были далеко от литературы. По человечески, конечно, я
понимал и чувствовал, что делать этого не надо, но с другой стороны я
чувствовал, что это единственный разумный способ утихомирить или урав-
новесить мою боль.
Отношения, понятно, испортились. Точнее, отношение Вадика ко мне.
Я же продолжал к ним иногда заходить. Душевно я чувствовал и некоторое
облегчение от сделанного. Была и еще одна причина моего такого неприя-
тия. Так как 'царство божие внутри нас', а перенесший душевную травму
человек живет обычно душой, а не умом, то есть Богом, жил Им в это
время и я, подобно адепту от Него. Во время общения я находил особен-
ное удовольствие в теме о Боге и о духовном. Вся остальная социальная
жизнь для меня существовала лишь помощью человеческим душам. О соци-
альных проблемах говорить мне было просто неинтересно. Наличие для ду-
ши социальной проблемы показывает несовершенство восприятия этой душой
реальности. 'Глаз, прежде чем увидеть, должен перестать видеть боль'.
Боли же, которые я пережил в ходе психоза, я сейчас воспринимал как
бывшее необходимым и никому на них не жаловался. Людям же свойственно
стонать по пустякам. Болящая боль у меня оставалась лишь от непрояв-
ленной отзывчивости некоторыми людьми. Сейчас же, если Вадик с Игорем
заводили разговор о проблемах, а я шел рядом и равнодушно молчал или
смотрел по сторонам, не слушая их и думая о своем, это воспринималось
ими как проявление недоадаптации, что не могло не ранить своим непони-
манием меня. Мне приходилось ловить на себе насмешливые или ироничные
взгляды. Сказать же об этом прямо мешало чувство понимание устойчивос-
ти человеческого предубеждения и простой невозможностью выразить все
свои чувства и мотивы поступков. Да и не будешь же оправдываться за
каждый свой шаг.
Однажды в магазине я встретил Вику. Я ей рассказал про то, что
побывал в психиатрической больнице, что она восприняла с каким-то ра-
зочарованием во мне и сказал, что купил интересную книжку (В.Подляги-
на) 'Колдун' и могу дать ее ей почитать. Когда она принесла ее назад,
зашел разговор о своем месте в жизни, и я, как бы оправдываясь за свое
недавнее прошлое и рабочее настоящее сказал: 'Ничего, не место красит
человека, а человек место'.
- Краской тоже можно место запачкать, - сказала Вика так язви-
тельно, что всколыхнула мое двухлетней давности отношение к ней.
Всю эту зиму у меня было чувство, что еще не скоро освобождение
моей души. Хотя иногда казалось - вот-вот. Я не мог понять, в чем при-
чина этого. Я жил практически в полной праведности. В ноябре у меня
была одна интимная близость со знакомой девушкой, и на этом все и за-
кончилось. На сексе я не был зациклен, несмотря на приливы этого жела-
ния. Я чувствовал, что все кроется в психике. Не потому, что она боль-
ная в плане отсутс