кольцо, гусеницы продолжали двигаться целую неделю, пока
кольцо не распалось от голодного бессилия участников, его составляю-
щих. Конечно, с позиции думающего человека и смотрящего на мир сугубо
своими глазами, можно назвать поведение гусениц слепым инстинктом, од-
нако, так называемая слепота гусениц обеспечивает им их безбедную и
жизнь, и пищу, и смерть в природе. В то время как для гусениц, сделан-
ное экспериментатором - чудо и редкость природы, такое же, как извер-
жения вулкана или землятрясение для человека, от чего и думающий чело-
век может спастись тоже в порядке исключения, если бы не его приборы.
Несмотря на свой ум, обычный человек носит в своем сознании столько
лишнего, что его ум едва ли помогает ему в его социальной жизни. Так
же ум не нужен и в жизни вида животного. Я не отрицаю достижений нау-
ки, не отвергаю научных авторитетов. Просто хочу обратить внимание на
то, что лозунг ' назад к обезьяне ' имеет отрицательное значение лишь
при его язвительном употреблении и неправильной трактовке. Простой
пример - кто лучше знает и понимает обезьян - ученый, пусть всю жизнь
проживший рядом с ними и изучавший их умом или ' король обезьян ' -
ныне здравствующий мастер одной из 'школ кунфу в Китае? Естественно,
тот, кто душой перенял их жизнь и может без ущерба для себя становить-
ся по желанию обезьяной или человеком.
Глубина же познания мастерами школ кунфу повадок своих избранни-
ков просто поразительна. В фильме 'Разящие богомолы' очень реальна по-
казана возможность трансформации сознания человека в животное: молодой
мастер, достигнув вершин искусства в стиле богомола, будучи обездви-
женным врагами, становится свидетелем гибели своих родных людей, схо-
дит с ума, превращаясь духом в своего кумира, рвет путы и в состоянии
животного побеждает своего врага и, подобно богомолу, уносит его с по-
ля боя в укромное место для еды'.
Помогло несчастье. Состояние здоровья Владимира Ильича неожиданно
ухудшилось, и он на месяц лег в больницу. Вера Павловна Лунева, зам.
декана, приняв его обязанности на время его болезни, пошла ко мне
навстречу. Курсовую по психологии я написал за 3 - 4 дня. После 3 ян-
варя мое состояние радикально ухудшилось. Новообразованием в нем стало
то, что если осень и зиму я видел просвет и конец своим мучениям и бо-
лям, то сейчас его я видеть перестал. Из себя и от этих болей мне было
просто некуда деться. Также как невозможно было отключиться от мыслей
о Павитрине. И эту курсовую я писал каким-то наитием. В основе ее ле-
жала статья. 'И откуда взялась печаль' с некоторыми дополнениями. Но
логическую последовательность написанного я выводил каким-то чутьем,
будучи не в силах одномоментно охватить умом все содержимое курсовой.
Антонина Михайловна Барковская -преподаватель кафедры психологии,
по-человечески меня поняв, зачла мне курсовую без мытарств, дав мне
еще духовное напутствие. Тем не менее она, как мне показалось, замети-
ла странности в моем поведении, точнее в общении. В общем-то я был
нормальным, только комплексы, бывшие у меня внутри выросли настолько,
что я уже не мог понять -то ли это только мое ( тогда бы я воспрял ду-
хом и знал бы что делать ), то ли это действительно на меня воздейс-
твует Павитрин. Вера Павловна тоже заметила мои странности. Однажды
она, после соего прихода к ней с заявлением, разыскав меня, спросила,
куда я положил свое заявление.
На столе у Владимира Ильича слева перед кипой бумаг, - сказал я.
Когда она ушла, я почувствовал, что она проверяла меня на психику. Эг-
регоры, как я называл полевые филиалы на моей психике, людей, которые
вобрала в себя моя сущность, несли на себе и те формы защиты от воз-
действия людей, которыми эти мои знакомые пользовались. Эти полевые
структуры этих филиалов и были той защитой, прикрывающей различные
участки моей души и тела. Я замечал, что после общения с человеком,
который меня ударил (энергетически), я избавляюсь от боли способами,
во-первых различными по форме, во-вторых - каждый из этих способов нес
индивидуальность какого-нибудь человека. Суть защиты состояла в отклю-
чении чувств от источника боли и освобождении от него. Один раз я отк-
лючал свои чувства как Света, в другой раз - как тетя, в третий - как
Павитрин. И это происходило как-то спонтанно. Я болел, болел нанесен-
ным ударом, как вдруг он подплывал к какому-то моему месту в душе, где
он словно выжигался. 'Вжик' - и