Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания (гла

туловища. Этому видению как всегда пред-

шествовало нечто, что будто меня предупреждало об этом. Это было нечто

вроде толчка или наоборот приостановки меня. Сам я не делал никаких

усилий и ни о чем сверхъестественном не думал. Это видение я воспринял

с некоторой болью и констатацией: 'Ну, вот, теперь уже растроения на-

чались'. Видение, находившееся с левой части от центрального, которое

было собственно моим телом, хотя я чувствовал его подобным вышедшим в

стороны видением, несло женскую эманацию, а вышедшее в правую сторону

- мужскую. Также с грустью я констатировал факт, что левая половина у

человека женская, а правая - мужская.

В конце декабря я сидел дома в кресле, когда вдруг вверху перед

собой в метрах двух я увидел чьи-то бегущие ноги. Подошва обуви нахо-

дилась на уровне верха моей головы. Сами ноги виднелись до колен. По

движениям я понял, что это Славины ноги, а промелькнувшие, еще кого-то

из его друзей. Мне показалось, что он с друзьями убегает от милиции.

Когда через некоторое время я его спросил об этом времени он ска-

зал, что действительно они убегали от милиции. Однажды я зашел к Па-

витрину. Когда он меня провожал домой, зашел разговор о продвижении в

медитации:

- Я чувствую что моя голова, словно пустая. Мысли проскакивают

сквозь нее не задерживаясь,- сказал я.

Я взглянул на его лицо. На нем играла многозначительная всепони-

мающая улыбка. Я не мог понять, что она означает.

Какое-то дружеское чувство побудило меня однажды взять книгу К.

Кастанеды 'Дверь в иные миры' и отнести ее Игорю Сатпремову на работу.

Он вышел из кабинета, настороженно глядя на меня. От книги он пока от-

казался, сказав, что зайдет после. Когда я стал уходить, он расхохо-

тался и сказал:

-Иди, Миша, совершенствуйся дальше.

Я домой, наверное, не пришел, а прибежал, после чего часа 2 не вы-

ходил из медитации, отлеживаясь. Не позволяла боль.

-Конечно, у него такая работа, - рассказывал я после Павитрину. -

Сколько человеческой грязи на него обрушивается.

Я уже забыл его последние слова. Их интонацию.

Однажды утром у меня возник вопрос - пойти в школу или поехать на

огород. Это была суббота и уроков у меня не было. Но у меня внутри как

будто сидела заноза - сходи в школу для поддержания постоянства обще-

ния с ребятами. Павитрин же 'говорил' мне: 'На кой они тебе нужны?' В

общем-то, подсознательно я склонялся к тому, что для меня этот приход

будет маслом масляным, но нежелание принять от Павитрина ни одного да-

же самого правильного совета вкупе с моей привязанностью к моему клас-

су повело меня в школу. Пройдя несколько кварталов от своего дома и

завернув за очередной угол, я вдруг наткнулся на невидимую стену, воз-

никшую передо мной. Правда, я сразу почувствовал и то, что она как

будто начинается во мне из-за конфликта моего сознания с подсознанием,

но она несла и вполне реальное чувство, бывшее намного сильней перво-

го, будто ее мне ставит Павитрин. Закон параллельности Эйнштейна также

как обещания Бхагавад-Гиты и других учений и Учителей о возможности

влияния на любые живые существа независимо от расстояния давали моим

страхам реальную подпитку. И если бы еще я не стоял перед невидимой

стеной, преодолеть которую мне необходимы были усилия...

'Может, мне нужно вернуться домой ? - подумал я. - И это знак к

этому ?' Но мысль о том, что нужно подчиниться этому знаку, который

ставит мне Павитрин таким бесцеремонным и насмешливым способом (так

как первое чувство было тогда размытым и не имеющим никакого подтверж-

дения ) вызвала у меня протест. Как и сама мысль о конфликте сознания

и подсознания тогда могла мне показаться большей утопией, чем вторая,

которая заставила меня пойти против его знака. Преодолеть эту стену

я просто не мог, так как у меня просто не было сил, а точнее самого

начала их зарождения, чтобы начать двигаться вперед. Поэтому я, обойдя

квартал, продолжил путь в школу. Еще одним желанием, которое я хотел

осуществить в школе - это отпроситься у моего куратора на сегодня.

Вкупе с первым это желание воссоздало у меня свой собственный идеаль-

ный образ в глазах Елены Александровны, ребят и своих собственных. Но

едва я переступил порог учительской, как Елена Александровна, сидевшая

за столом, радостно воскликнула:

- О, прекрасно, не уходи - третий урок будет твоим.

Я понял, что влип.