Риан Айслер

Чаша и клинок

либо, наоборот, унизить, исказить, дискредитировать.

Так в греческой мифологии рядом с Зевсом Олимпийский змей становится

символом власти. Занял он свое место и на щите Афины, которая теперь не

только воплощение мудрости, но и богиня войны. Живая змея даже содержалась в

Эрехтейне, рядом с храмом Паллады на акрополе.

Такое присвоение старого символа новыми индоевропейскими властителями

Греции служило политическим целям. Оно помогало легитимизировать власть. А

перемещение атрибута, некогда принадлежавшего Богине, в чужие руки, лишний

раз напоминало о. поражении, которое нанесли ей воинственные и жестокие боги

захватчиков.

Снова и снова символизируя разгром старого порядка, герои греческих

легенд убивают змеев: Зевс - змея Тифона, Аполлон - змея Пифона, а Геркулес

- змея Ладона, стерегущего священные яблоки богини Геры, подаренные ей на

свадьбу с Зевсом.

Аналогично, в Междуречье мы находим миф о Ваале (Балу), боге грозы и

одновременно брате-супруге Богини, который побеждает змея Латану

(характерно, что слово Лат у ханаанеян означало Богиню), А из Анатолии

пришла легенда о том, как индоевропейский хеттский бог поверг дракона

Иллуянку.

В еврейском мифе Иегова убивает змея левиафана (о нем читаем в Библии:

Иов., 40, 41; Пс., 74 : 14), представленного теперь в виде ужасного

многоголового морского чудовища. Однако в то же время, по утверждению

Дартмутской Библии, самый священный символ иудейской .религии ковчег завета,

возможно, сначала заключал не откровения. В этом ковчеге, который занимает

центральное место в иудаистских обрядах, содержался медный змей.

Это был тот самый медный змей, о котором говорится в главе 18 Четвертой

книги Царств и которому, по словам Джозефа Кэмпбелла 'поклонялись в каждом

храме Иерусалима вместе с его супругой, могущественной богиней, известной

там под именем Ашера'. И, как читаем в Библии, лишь в 700-х гг. до н. э., во

время религиозных преобразований царя Езекии медный змей, по преданию,

сделанный самим Моисеем во славу Господа, был изгнан и истреблен.

Однако наиболее ярким свидетельством того, что змей все еще оставался

могущественной фигурой, является история изгнания Евы и Адама из рая. Ибо

именно змей советует женщине ослушаться Бога и съесть плодов от дерева

познания добра и зла - совет, который, как считается и по сей день, обрек

человечество на вечные мучения.

Теологи предпринимали немало попыток толковать историю грехопадения, не

объявляя варварство, жестокость, черствость неизбежным следствием

'первородного греха'. Подобная новая, более гуманная интерпретация этого

известнейшего религиозного мифа - часть того идеологического преобразования,

которым сопровождается социальный, экономический и технологический поворот

от системы господства к системе партнерства. Однако важно представлять

социальное и идеологическое значение этого важнейшего сюжета в его

историческом контексте.

Собственно говоря, история Евы, поддавшейся искушению змея, имеет смысл

лишь в исторической перспективе. То, что Еве, первой женщине, ослушаться

приказа мужского божества советует змей, древний пророческий символ Богини,

конечно, не случайность. Не случайно и то, что Ева действительно следует

совету змея, нарушая запрет Иеговы. Как и древо жизни, дерево познания добра

и зла было также символом власти Богини в ранней мифологии. Более того, в

древней мифической и общественной реальности устами женщины-жрицы (греческой

пифии и, позднее, римской Сивиллы) вещали божественная мудрость,

божественное откровение.

С точки зрения древней реальности, приказ Бога Иеговы Еве не есть от

священного дерева (или дерева познания добра и зла, или дерева божественной

мудрости, или дерева жизни) был не только неестествен, но и просто

кощунствен. Рощи священных деревьев являлись частью древней религии. Так же,

как и обряды,

признанные привести молящихся в состояние, когда они способны