Риан Айслер

Чаша и клинок

использования природных и человеческих

ресурсов, внедряться материальные и социальные изобретения.

Это будет время больших технических достижений, а существующие

технологии приспособят к новым социальным потребностям. Многие из них, как

предполагает Шумахер, станут использоваться в ремесленных промыслах и других

прикладных искусствах. Но в то же время это не будет возвращением к

трудоемкой деятельности. Наоборот: при том, что высвобождается время и

энергия для реализации нашего творческого потенциала, можно ожидать, что

механизация и автоматизация будут играть еще более жизненно важную роль. И

все виды производства (и крупные, и малые) будут использоваться при активном

участии рабочих, роль которых, в отличие от общества господства, не будет

сведена к роли машин или автоматов.

Приобретет большое значение развитие более безопасных и надежных

методов контроля над рождаемостью. Больше исследований будет посвящено и

замедлению процессов старения, начиная с уже появляющихся методов замены

изношенных органов и заканчивая технологией возрождения клеток тела.

Проводятся опыты по искусственному зарождению жизни. Однако новые технологии

репродуцирования отнюдь не призваны заменить женщину или превратить ее в

инкубатор, они будут тщательно оцениваться и женщинами, и мужчинами, с тем

чтобы человеческий потенциал обоих полов был полностью реализован.

Коль скоро технологии разрушения не будут больше поглощать и разрушать

наши природные и человеческие ресурсы, неосуществимые пока проекты станут

экономически возможными. В результате мы получим процветающую экономику,

предвосхищенную доисторической гиланической эпохой.

Этот процесс пройдет в несколько экономических этапов. Первый этап, уже

начинающийся, это так называемая смешанная экономика, соединяющая в себе

лучшие элементы капитализма и коммунизма - а в смысле разнообразия

децентрализованных форм кооперации производства и распределения, также и

анархизма. Социалистическая идея о том, что человек обладает не только

политическими, но и экономическими правами, станет основным принципом

гиланической экономики. Однако появятся, возможно, и новые экономические

изобретения.

В центре нового экономического устройства, будет замещение

деградирующей сейчас 'двойной экономики', в которой 'мужской' экономический

сектор, наделенный деньгами, положением и властью, должен в своем

индустриальном развитии, как пишет Хендерсон, 'растаскивать по частям и

социальную и экономическую системы'. Вместо этого будет должным образом

оценена и вознаграждена внекоммерческая 'неформальная' экономика - ведение

домашнего хозяйства, воспитание детей, добровольные общественные службы. Это

создаст недостающую сейчас основу для такой экономической системы, в которой

забота о других будет поощряться не только на словах, но будет самой

оплачиваемой и самой почетной деятельностью человека.

Такие действия, как сексуальное насилие, избиение жен и прочие

варварские андрократические способы удержания женщин 'на своем месте', будут

рассматриваться как преступления. Проявления так называемых мужских

доблестей, насилие мужчин над мужчинами не будут больше прославляться в

героических эпосах и мифах, а признаются варварством, направленным против

себе подобных.

Возрождая и воспевая тайны преобразования, символом которых является

Чаша, новые мифы возродят в нас утраченное чувство благодарности и

прославления жизни, столь очевидное в эпоху неолита и минойского Крита.

Восстанавливая нашу связь с духовными корнями, новая мифология не уведет нас

назад, к детству технического развития человечества. Наоборот, соединяя

древнее наследие гиланических мифов и символов с идеями современности, мы

уйдем вперед, к миру одухотворенному и управляемому сознанием того, что

экологически и социально мы все неразрывно связаны и друг с другом, и с

природой.