Стивен Кинг

Бесплодные земли Темная Башня – 3

пока Боб ловит «зайцев» в кабине. Как видно, знания Берил Эванс о поездах были крайне скудны.

— Не волнуйся, — раздался вдруг тихий и хрипловатый голос. — Это всего лишь я.

— Кто это — я? — переспросил машинист Боб все тем же суровым, серьезным голосом. Он, потому что, по— прежнему думал, что кто то решил над ним подшутить.

— Чарли, — сказал тихий и хрипловатый голос.

— Как бы не так! — сказал Боб. — Поезда не разговаривают человеческим голосом! Я, может быть, много чего не знаю, но уж это я знаю точно! Если ты Чарли, тогда давай сам погуди в свой гудок, ты это должен уметь!

— Ну конечно! — сказал тихий и хрипловатый голос, и тут же раздался веселый гудок, прокатившийся эхом над простором Миссури: ВУУУ УУУУ.

— Батюшки! — воскликнул машинист Боб. — Это действительно ты!

— Я же тебе говорил, — сказал Чарли Чу Чу.

— Почему же я раньше не знал, что ты живой? — спросил машинист Боб. — Почему ты со мною не разговаривал?

И тогда Чарли Чу Чу пропел Бобу песенку своим тихим и хрипловатым голосом:

Не задавай мне дурацких вопросов, В дурацкие игры я не играюсь.

Я простой, чу чу, паровозик, И таким навсегда останусь.

Только мчаться вперед я хочу Под небом синим, как в первый раз, И быть паровозом счастливым, чу чу, Пока не настанет мой час.

— А ты будешь еще со мной разговаривать? — спросил Боб. — Мне бы очень хотелось.

— Мне тоже, — сказал Чарли. — Ты мне нравишься, машинист Боб.

— Ты тоже мне нравишься, Чарли, — сказал машинист Боб и теперь уже сам дал гудок, просто чтобы показать, как он счастлив.

ВУУУ УУУУ! Так громко и весело Чарли еще никогда не гудел, и все, кто слышал гудок, вышли на улицу — посмотреть.

Иллюстрация к этим последним словам повторяла рисунок с обложки. На всех предыдущих картинках (исполненных в грубой, чуть примитивной манере, которая напоминала рисунки из любимой «младенческой» книжки Джейка, «Майк Маллиган и его паровая машина») паровоз был не более чем паровозом — безусловно, штуковиной интересной для мальшичек 50 ых, для которых, собственно, и предназначалась книжка, но все же бездушной машиной.А на этой, последней, картинке паровоз приобрел явные человеческие черты. Глаза, рот, улыбка. Джейку опять стало жутко, несмотря на улыбку Чарли и на весьма неуклюжий слог, которым написан был этот немного жеманный, но милый рассказ.

Он просто ей не доверял — этой улыбке.