в пыли и грязи на заднем дворе.
— Никто и не ждет от тебя извинений. Мне они не нужны. Позавчера мы с Сюзанной уже говорили об этом. Правда, Сюзанна?
Она кивнула.
— Роланд считает, что ученику иной раз вовсе не повредит добрый пинок по ребрам. Чтоб из него получился потом настоящий стрелок.
Эдди оглянулся разок на поверженных роботов и принялся медленно стряхивать костяную пыль со штанов и рубашки.
— А что если, Роланд, дружище, я скажу тебе, что не хочу становиться стрелком?
— Тогда я скажу, что желания твои сейчас мало что значат. — Роланд смотрел на металлический киоск, притулившийся к каменистой стене, как будто утратив всяческий интерес к поднятой теме. Эдди не раз наблюдал подобное. Когда речь заходила о том, что будет, могло бы быть или чему быть следует, Роланд всегда терял интерес.
— Ка? — в голосе Эдди послышалась прежняя горечь.
— Все правильно. Ка. — Роланд подошел к полосатому киоску и провел рукою по желтым и черным линиям. — Мы отыскали Врата… одни из Двенадцати врат, что опоясывают мир по краю… один из шести путей к Темной Башне.
— И это тоже — ка.
27Эдди сходил за коляской Сюзанны. Вызвался сам, никто его не просил: просто ему вдруг захотелось побыть одному, поразмыслить, взять себя в руки. Теперь, когда он отстрелялся и напряжение спало, все мышцы в теле его сотрясаясь толчками. Его била неудержимая дрожь, и он не хотел, чтобы Роланд с Сюзанной видели его в таком состоянии — и даже не потому, что они могли бы принять эту дрожь за страх, а потому, что могли распознать ее истинную причину: предельное возбуждение. Ему это понравилось. Даже при том, что летучая мышь едва не сняла с него скальп, ему это понравилось.
Выгребываешься, приятель. И сам это знаешь.
Но в том то и заключалась проблема, что он не знал. Только что Эдди столкнулся лицом к лицу с тем же самым, что открыла для себя Сюзанна, когда пристрелила медведя: можно сколько угодно кричать о том, что тебе не хочется становиться стрелком, быть стрелком, как тебе надоело шляться по этому шизонутому миру, где, кажется, кроме тебя и твоих двух товарищей больше нет ни единого человеческого существа, что больше всего тебе хочется оказаться сейчас на углу Сорок Второй и Бродвея, стоять там, щелкать пальцами, подзывая лотошника, есть хот дог с соусом чили, включить плейер, слушать «Creedence Clearwater Revival» и глазеть на девчонок, сексапильных нью йоркских девчонок в мини юбках, с длинными ногами и пухлыми губками, так заманчиво выговаривающими: «Я не пошел бы ты к буйволу»… Ты можешь вопить обо